С Гудзона выдачи нет. Как изменить свою жизнь на 24 часа - Юрий Моша

в тот год: я даже к гадалкам обращался и к экстрасенсам. И это при том, что я атеист и материалист. Просто больной, загнанный в угол человек готов поверить во что угодно. Я ходил и спрашивал: «Как поступить? Как сделать, чтобы от меня просто отстали?» Нужно было даже не столько избавление, сколько банальная ясность – что происходит и чем это может реально закончиться.

И вот я по совету Армена обратился к психологу. Поначалу она отказалась меня принять, сославшись на крайнюю занятость, но через день перезвонила и сказала: «Я возьму вас, приезжайте».

И я приехал к ней в санаторий. На сеансе у меня началась страшная истерика, я заплакал. Хотя характер свой всю жизнь считал нордическим. Она применила ко мне что-то вроде гипноза, хотя гипнозу я не подвержен, я негипнабельный человек. Даже в детстве, когда мы отдыхали с мамой в Геленджике, – в СССР некоторое время гипнотизеры были в моде, особенно на курортах – никогда не действовало. Весь зал «спал» – я никогда.

А на встрече с этой женщиной я закрывал глаза по ее просьбе, мне нужно было представлять каких-то животных, людей нельзя было представлять… Ну и в финале она сказала: «Вижу, что тебе нужно отсюда уезжать. Ты здесь погибнешь».

Наверное, она просто подтолкнула меня. Я был растерян, ослаблен и нуждался в подобном толчке. Когда начал говорить о том, что хочу уехать, она повторила то же самое, но своими словами. Дала мне своеобразное «добро». Сказала: «Я тоже это вижу». Я благодарен ей.

В общем, она говорит: «Ты уезжай, и как можно быстрее». И еще ни много ни мало: «Езжай прямо отсюда, не надо ехать в город».

И потом… В принципе я это предчувствовал, но тут интересно, что мои предчувствия буквально совпали с реальностью. В день отъезда из Кисловодска мы (моя служба безопасности и мои адвокаты) получили информацию о том, что власти подготовили постановление об аресте. Чтобы отвезти меня в новороссийский СИЗО.

Это произошло 8 марта 2011 года, когда я был теоретически еще «на отдыхе». В принципе я мог уехать и прямо оттуда, из аэропорта в Минеральных Водах. Американская виза у меня была открыта: раньше я посещал Америку туристом.

Однако не все так просто: перед отъездом куда бы то ни было мне требовалось оформить ряд доверенностей. Девятого марта (в первый рабочий день после женского праздника) я все-таки отправился в Новороссийск и договорился со знакомым нотариусом, сделал генеральную доверенность на брата Сергея и несколько приказов по фирме на своего заместителя по инвестиционному фонду Этьена Люманова.

Десятого марта улетел из Минска. Хотел через Москву, но была огромная вероятность, что они (правоохранители) отправят факс в аэропорт, они часто так делают, это называется «маячки». Из какого именно московского аэропорта я бы улетал, значения не имело, если бы факс отправили, то в погранслужбу Москвы, контролирующую сразу все выездные аэропорты.

А погранслужба – это структура ФСБ. И они потом вызывают ментов, менты надевают на тебя наручники и… далее понятно. По запросу следователя – в свой город.

В России можно задержать без постановления суда, просто по факсу или письму. Помните об этом, российские бизнесмены.

Если смотреть на ситуацию с моих теперешних позиций, то я продолжаю быть на 99,9% уверен, что меня бы арестовали. Допустим, не 9 марта, а через месяц, но они сделали бы это в любом случае. Просто там еще получилось так, что… знаете, когда умирает дикое животное, сначала его едят шакалы, затем гиены, потом птицы-падальщики и в финале – черви.

И вот когда стало понятно, что меня забивают, появилось еще несколько негодяев, мечтающих урвать свой кусок. В том числе партнеры, которые начали проявлять себя еще во времена ареста моего имущества. У меня есть вполне обоснованные предположения, что они с самого начала подогревали планы о моей ликвидации «наверху». Несмотря на то, что уголовные дела двигались со скрипом, желание сделать мне «плохо» любой ценой виделось все отчетливее даже на лицах тех, кто казался прежде более чем доброжелательным партнером. Когда стало ясно, что я полностью парализован, уголовные дела закрывать никто не собирается, и я без пяти минут заключенный, некоторые из них воспользовались ситуацией.

Разумеется, напрямую мне никто ничего неприятного не говорил, внешне все они были как бы «за меня», но поняв, что они уже в безопасности, а я – нет, ибо их объекты из-под ареста были освобождены, доли – вытащены… Почему бы у Моши бизнес не забрать? Почему бы не прибрать к рукам его долю и то, что ему принадлежит? Так, полагаю, думали эти люди.

Они подыграли ментам и мэру, пришли к Синяговскому и сказали: «Вот Моша плохой, он не делился, а мы будем делиться. Вы попросите пятьдесят миллионов – и мы принесем. Вы попросите денег – и мы все сделаем, все выполним». Еще каких-то несколько лет назад эти люди пили за мое здоровье на моих праздниках и как могли благодарили меня за то, что я «сделал их богатыми». И после моего отъезда им по кусочкам было роздано дело всей моей жизни в России.

Уже в начале 2011 года проблемы росли как снежный ком. Они не давали нам работать. Я думаю, что вот эти как бы компаньоны, которые ранее были соинвесторами в каких-то проектах, продолжали стимулировать процесс доступными им способами.

Эти гиены кричали власти: дайте мне кусок от бизнеса Моши, дайте, и еще мне, и мне, и нам… Все они начали кружить вокруг меня. Забирать все, что еще осталось и можно было забрать. Этот процесс начался в январе-феврале 2011 года, растянулся на полгода и завершился тогда, когда я уже покинул родину.

Странно говорить это, однако к моменту моего отъезда фирма «Инвестиционный фонд Кубани» еще существовала, и я еще пытался бороться. Рекламная моя структура, кстати, осталась почти нетронутой, она приносила малый доход, и власть ею не интересовалась. Однако потом мне пришлось распродать ее за копейки и кое-что даже подарить.

В мое отсутствие в Новороссийске продолжались допросы и расследования по моему делу. Все происходило элементарно, по постановлению следователя. У меня были юристы и множество замов. Но все они боялись ответственности: это был не их бизнес, хозяин я, кроме того, им угрожали, что, если они дадут не те показания, которые нужны власти, дело возбудят уже против них самих, и они, понятно, включали заднюю. Они звонили мне в Америку и говорили: «Юра, ты уехал, ты сбежал, а нам тут жить! За что мы боремся? За зарплату? Но ты же понимаешь, что нас могут посадить, а этого не стоят никакие деньги! Самая сильная структура в Новороссийске – это мэр, все под ним, и, если на тебя давят, надо отдать».

Ну и в итоге я отдал все. Все пораздавал. С условием, что те, кому достались куски моего бизнеса, достроят объекты, чтобы клиенты не остались не у дел – люди-то не виноваты.

Почему я был столь «щедр», как может кому-то показаться? После моего отъезда они продолжили откровенно беспредельничать, параллельно запугивая меня «правовым путем». Снова сожгли машину – на сей раз это была машина моего брата. При чем здесь брат? На него была оформлена доверенность – вот при чем. Просто сожгли ночью. И «все раздать» – это просто была такая сделка, чтобы оставили в покое родственников и прекратили преследование.

Потом (я уже жил к тому моменту около года в Америке) они закрыли второе уголовное дело (то самое, «о заборе»), дали мне даже право на реабилитацию, то есть я ни в чем не виновен, оказывается, был. Написали «отсутствие состава преступления». Типа следователь ошибся.

Но в итоге благодаря этому следователю я очутился в новой жизни. На родине мои адвокаты продолжали носить какие-то бумаги, петиции, но властям я был уже не нужен. Имущество разобрано по частям, а самого его, этого Мошу, экстрадировать нельзя, он в Америке – что с него теперь взять?

Если